Свинцовые тучи нависли над городом, готовые вот-вот пролиться плотным снежным покровом. Зимнее утро выдалось влажным и невыносимо холодным. Воздух пропитывал кожух до костей, а редкие снежинки медленно кружились в воздухе, оседая на крышах машин и тротуарной плитке. Лидия Николаевна, плотно укутавшись в шерстяной платок и поправляя капюшон пальто, торопливо шагала к банкетному залу, прижимая к себе коробку с цветами и свечами.
Завтра — свадьба ее сына Павла. Ее единственного ребенка, самого родного человека, который наконец-то решил связать свою жизнь с Вероникой — милой, воспитанной девушкой, умеющей держаться в обществе, излучающей заботу и доброжелательность… как казалось Лидии до недавнего времени. Но в последнее время что-то внутри нее тревожно звякнуло. Может, это просто материнская интуиция? Или есть что-то, о чём она пока не знает?
Она хотела верить, что всё устроено правильно. Но полностью доверить организацию событий такого масштаба посторонним людям не могло. Если Павел по-прежнему спокоен, то Лидия не находила себе места. Мысли о предстоящем дне не подарили ей ни минуты покоя: из расписания застолья до расстановки бокалов. Вот почему она приехала сегодня — проверь всё своими глазами.
Парковка в комплексе была уже почти завершена: работники кейтеринга выгружали ящики с продукцией, дизайнеры дорабатывали последние штрихи фотозоны, где-то проверяли звук. Лидия припарковалась у края, достала из багажника аккуратную коробочку с белыми лилиями, веточками эвкалипта и свечами в золотых подсвечниках. Эти элементы были ее идеей — добавить в праздник тепла и домашнего уюта. Свадьба должна быть не просто красивой, а живой и наполненной смыслом.
Войдя в зал, Лидия немного расслабилась. Обстановка оказалась именно такой, какая она и представляла собой: лаконичные шампанские скатерти, гирлянды из живых цветов, мягкий, уютный свет. Она прошла вдоль рядов столов, проверяя каждую мелочь. Музыканты настраивали инструменты, официанты аккуратно расставляли приборы. Из кухни доносился аромат специй, жареного мяса и свежей выпечки.
Шеф-повар, мужчина средних лет с одной бородой и уверенной улыбкой, заверил ее, что все будет готово вовремя и без замечаний. Услышав это, Лидия почувствовала первое облегчение за весь день.
Она вернулась в свою шкатулку и начала украшать стол молодожёнов. С любовью расставила лилии, поправила зелень, аккуратно разложила посуду и выбрала подходящие свечи. Посередине подарила открытку с теплыми пожеланиями любви, понимания и счастья. Оглядев зал, она впервые за утро сохранила себе присесть и немного перевела дух.
Но внезапно тишину нарушили голоса. Они доносились из комнаты, которую Лидия передала за небольшую кладовую. Голоса были женскими, оживлёнными, с нотками самодовольства. Один из них — особенно знакомый — заставил её сердце сжаться. Лидия осторожно подошла ближе.
— Главное, что Павлик ничего не подозревает, — с лёгким смешком произнесла Тамара Васильевна, — мать невесты.
— Конечно, — отозвалась другая. — Он ведь такой мягкий и добрый. Вероника ведет себя правильно, как надо.
— А как начёт квартиры? — спросила третья, чей голос Лидия не узнала.
— Почти всё устроено, — ответила Тамара. — После свадьбы он оформит дарственную. Квартира центральная, просторная — от бабушки досталась. Не взять ее — грех.
Лидия замерла. Эта квартира — дом. Дом, в котором Павел сделал свои первые шаги, учился говорить, читать, где они с женой провели лучшие годы жизни…
— Он и правда ничего не видит? — удивилась третья женщина.
— Влюблён как мальчишка. Ради Вероники он готов на всё. — улыбнуться, согласиться Главное и не перечить.
— А твой муж как? — снова раздалось.
— Валерий? — фыркнула Тамара. — Как всегда — в своих книгах. Пару раз попытались возражать, мол, так не делает. Я ему объяснила: сейчас не 90-е, нужно думать о будущем. Вероника этого достойна.
Лидия отступила от двери, как будто ее толкнули. Сердце колотилось, и хотелось вырваться вперед. В груди образовалась глубокая, болезненная пустота. Не гнев, не ярость — скорее горькое разрушение чего-то хрупкого внутри.
Она вернулась в зал, где всё вокруг по-прежнему сияло праздничным блеском. Только теперь вся эта красота казалась ей обманчивой, фальшивой. Что-то нужно было сделать. Прямо сейчас. Она достала телефон, набрала номер сына, но передумала и сбросила вызов. Нет. Так нельзя. Это должен быть личный разговор.
Когда приехал Павел — в отличном настроении, с блестящими от радости глазами — Лидия встретила его у входа. Он обнял ее, тепло улыбнулся и спросил:
— Мам, как ты? Всё красиво?
— Очень красиво, сынок, — сдержанно ответила она. — Но нам нужно поговорить. Прямо сейчас. Это важно.
Они сели в твою машину. Двери закрылись глухим священником, отгородив их от суеты и холода. Внутри стояла тишина, нарушаемая едва слышным шумом обогревателя. Павел посмотрел на мать с недоумением:
— Мам, ты меня пугаешь… Что случилось?
Лидия крепко сжала руки на коленях, собралась с жидкостью и начала:
— Я никогда не вмешивалась в твою жизнь. Ни в друзьях, ни в отношениях. Но сегодня я случайно услышала разговор. Тамары Васильевны и ее родственницы. Они говорили о тебе… обо всём. И то, что я услышала, разбило мне сердце. Я должна была рассказать тебе сама.
Павел нахмурился, лицо его стало напряжённым.
— Что именно ты услышала? — спросил он, голос стал тише, напряженнее.
— Они сказали, что Вероника играет роль. Что всё это — часть плана. Что ты для них просто мягкий, доверчивый человек, которого легко обвести вокруг пальца. Что главная цель — получить квартиру. Что ты для них не муж, средство достижения целей.
Павел замолчал. Сидел неподвижно, смотрел в лобовое стекло, где медленно кружились снежинки. Наконец прошептал:
— Не может быть… Ты уверен?
— Да, — тихо ответила Лидия. — Я стоял рядом. Они даже не старались прикрываться. Для них это было будничным делом.
Павел провёл рукой по лицу. Судя по всему, земля уходит у него из-под ног.
— Почему ты говоришь мне об этом за день до свадьбы?.. — в его голосе прозвучали обида и боль.
— Что узнала только сегодня, — ответила Лидия. — И можно было не молчать. Не мог позволить тебе пройти через это, не знаю, правда.
Павел закрыл глаза, сжал глаза, потом глубоко посмотрел.
— Спасибо, — тихо сказал он. — Это страшно больно. Но лучше знать правду сейчас, чем понять слишком поздно.
Лидия хотела что-то добавить, но он обнял ее — твердо, почти отчаянно.
— Спасибо, мама. Только ты всегда со мной.
За окном машины снег падал всё гуще, прикрывая улицы белым покровом. Внутри же зрелое решение — тяжелое, но единственно верное.
— Мне нужно время, чтобы всё обдумать, — сказал Павел. — Но спасибо тебе. Возможно, ты спасла меня от ошибки, которую я бы потом не простил себе.
Поздним вечером Павел позвонил Веронике и предложил встретиться. Уфонтан на набережной — там, где когда-то началась их история. Было тихо, мороз щекотал кожух, снежинки тихо кружились в воздухе.
— Павел, ты меня пугаешь, — сказала она, подойдя. — Что случилось?
— Я знаю всё. Про квартиру. О вашей тактике. Про то, как ты «любишь» меня по расчёту.
— Кто тебе наговорил?! Это всё ложь! — воскликнула Вероника.
— Я слышал сам. И мама тоже. И твоя мама… Она сказала достаточно.
Вероника замерла. Лицо ее стало жёстким. Потом она тихо выдохнула:
— Ты думаешь, я тебя не любила?
— Я думаю, что ты любила то, что я могу дать. А это уже совсем другое.
Он достал кольцо, протянул ее коробочку:
— Забери. Свадьбы не будет.
Она стояла, не в состоянии произнести ни слова. Потом резко развернулась и пошла дальше. Снег мягко осел на ее плечах. Ее шаги уводили прочь от фонтана. Павел следил за ней и чувствовал, как внутри появилось новое чувство — свобода.
Дома, в тишине зимних вечеров, Лидия заварила себе чай. За окнами продолжал падать снег, мягко и бесшумно. Она смотрела на него с легкой, чуть задумчивой улыбкой. Сердце было спокойным.
Сын остался собой. Конечно, ему будет больно. Но эта боль пройдёт. А вот если бы он женился, то ничего не известно… Эта боль осталась бы с ним навсегда.
Он справится. Он сильный. И главное — он свободен.